Адрес: Стромынка, 19
Архитекторы: Николай Лызлов, Ольга Каверина
Конструкторы: Евгений Шабалин, Леонид Левинский
Заказчик: ООО «МАРИОНА К»
Общая площадь: 612 кв.м
Проектирование: 1999
Реализация: 2007

наше мнение

Этот дом был номинирован на премию «Дом года 2007» и бурно обсуждался на форуме «Друмска».

Квинтэссенцию народного недоумения выразил пользователь mamon: «А в следующем году будем выбирать палатку пиво-соки-шаурма около метро Петровско-Разумовская!»

Хвалили дом тоже рьяно, но во всех постах сквозила некая апофатическая нота. Да, мол, ничего особенного в здании нет, но именно тем, чего в нем нет, и определяется его ценность! Что характеризует, конечно, не столько здание, сколько общественные настроения – но именно в роли лакмусовой бумажки дом становится особенно значим.

Да, в нем нет экстравагантных форм. Никакой скрученности, турбулентности, биоморфности. Ничего такого, что говорит о модном, а значит, преходящем. Две призмы, прямые углы, стены, окна – честная городская тема.

В нем нет сиянья новейших материалов. Никакой меди, цинка, керамики, ни даже завалящего алюкобонда. Простая штукатурка – живая, теплая. Дающая игру светотени и ощущение рукотворности. А главное – соответствующая особенностям национального строительства.

В нем нет дурного разноцветья, заразившего город. Он бел – в соответствии с названием, которое, в свою очередь, отвечает функции. А замышлялись тут кулинария (на первом этаже) и кафе «Рафинад» – на втором. Кофе и сигареты – говорим «партия», подразумеваем: «ленин».

В нем нет привычного для Москвы завышенья объемов. Любой нормальный застройщик, отхватив хоть пару метров земли, взгромоздил бы на них небоскреб. А тут – ровно столько, сколько надо для функции. Хотя жизнь свое все равно взяла: кафе отменилось, второй этаж сдали под офисы.

Выражаясь на языке этой жизни, в здании нет понтов. Абсолютная адекватность всему – месту, времени, функции – но при этом изысканная. Слово «адекватный» архитекторы сегодня очень любят, оправдывая им банальность решений. А тут и скобка портала необычная, и балкончик ржавый интригует, и разброс окошечек – все это выдает умысел. Козырьком – южный фасад от света и пыли прикрыли, балкончик должен был создавать интим над летним кафе, а россыпь миниатюрных окошек предназначена для того, чтобы по вечерам кофейный интерьер прорезали тонкие солнечные лучи…

Это вообще не дом, а жест. Жест благородства, сдержанности, достоинства, целомудрия. Поэтому характерно и то, что в нем все увидели отсылки к конструктивизму и Алвару Сизе, и то, что слова о нем говорились не вполне архитектурные: «теплый», «живой», «человечный», «ремесленный», «родной». А это, согласитесь, дорогого стоит.

Николай Малинин. МАГАЗИН НА УЛ. СТРОМЫНКА В МОСКВЕ. "Проект Россия", № 48

мнение архитектора

Николай Лызлов:

Мы этот дом очень любим изначально. А делаем его очень долго! Там совершенно героическая заказчица, и мы ее тоже очень любим. Мария Михайловна положила массу сил на это сооружение. И это действительно подвиг. На своих хрупких плечах вынесла то, что вообще-то делается большими организациями. При этом она вовсе не строитель, не девелопер. Она бизнес-вумен, и у нее всегда были разные маленькие магазинчики, которые ютились в каких-то подвалах. У нее абсолютно женский коллектив. Сидят женщины и готовят разные кулинарные вещи. Хэнд-мейд от начала до конца. Но это не было и французской кондитерской, которую везде различаешь как брэнд. Нет, глобализмом там и не пахло, все абсолютно самостоятельно. Настоящая авторская кухня. И все это реализовывалось одном маленьком магазинчике. Точнее, было два павильончика: магазин и кафе. Где были вкусные пирожные и хороший кофе. По-настоящему хороший. Такой, который можно в Вене попить или в Праге. И все это в совсем нецентровом, вялом месте где-то рядом с Яузой.
А стояли эти павильончики как бы за пределами красной линии. Для временных сооружения это нормально, но в какой-то момент ей сказали, что все это надо убрать. Это было уже достаточно давно, когда началась эволюция подобных торговых точек. Сначала были ларьки, потом они прятались в какие-то павильоны, потом надо менять их совсем. И она женщина, как женщина  законопослушная, сказала: «Хорошо, тогда мы будем строить домик».
Мы стали делать проект. А дальше были побиты все рекорды по срокам. Никакого административного ресурса или еще каких путей давления у нее не было, поэтому делалось все абсолютно честно, по правилам, просто по-японски. В результате ту работу, которую нормативно надо было сделать за год, мы делали три! Собирали разрешительную документацию, подыскивали помощников… А однажды, когда я нашел ей одного дядечку, она сказала: «Вы меня извините, Николай Всеволодович, но, если хочешь погубить дело – поручи его мужчине». Все сама абсолютно!
Дальше все тоже было интересно. Мы, конечно, много фантазировали, когда думали, как все это будет. Потому что нравился нам этот кофе ее! Думали, каким должен быть зал... Мы же должны были собрать три функции в одну упаковку: цех, кофейня и магазин. А размер домика определялся, с одной стороны  этими потребностями, а с другой - достаточно скромным участком, его затесненностью и не очень большими финансовыми возможностями, точнее даже - невозможностями. Так вот, заказчица хотела, чтобы было много света и много стекла. А мы ее слова переводили в свое представление о форме. И, наверное,  делали не совсем то, что она себе представляла. Но при этом она ни разу не высказала нам своих пожеланий - хотя этот домик делался от начала до конца для нее. Доверяла нам абсолютно и принимала все, что мы делали. Я все ждал, что она попросит какого-то уютства, но нет.
Но, увы, в конце концов так получилось, что половина дома ей теперь не принадлежит. И, к сожалению, того кафе, о котором мы все мечтали, не будет. А я действительно мечтал, как я буду там проезжать по дороге на работу и пить свой кофе. Но верхнюю часть ей пришлось продать под офис. Хотя мы очень хотели сохранить функцию и даже пытались найти какого-нибудь покупателя, занимающегося чем-то подобным… Но это, конечно, сгубило бы всю сказку авторской кухни. Так что теперь мы только надеемся, что, может быть, те люди, которые собрались использовать это помещение под офис, может, они поймут, что это место не для офиса? И скажут: а давайте-ка откроем здесь кафе!
Мы ведь специально сделали узенький проулочек между домом и соседним зданием и вывесили туда балкончик. Который должен был быть навесом над будущим баром этого летнего кафе. Там есть выход и барная стойка  предполагалась как раз под этим балкончиком, в эдаком интимном уголочке.  Получилось бы настоящее европейское летнее кафе, пражское или барселонское. С плющом, мощением, растениями, с подсветкой… Мы и ограждения так пристраивали, чтобы создавалось впечатление интерьерности.
Но вообще здесь все очень функционально. Вот этот сильно вынесенный козырек – потому что это южная сторона, и мы полагали, что стекло начнет слепить, давить, что пыль будет видна, поскольку Стромынка - нагруженная улица. Поэтому надо было обязательно сделать такой длинный бейсбольный козырек. Ну, а поскольку такой большой козырек на таком маленьком домике просто так держаться не может, у него и получился этот вот локоть. А балкончик - это вторая эвакуация. То есть, весь дом – он абсолютно рабочий. Там, как у маленькой ящерицы – каждая припухлость означает либо желудок, либо печень.
Это длинная работа, но самое главное, что от начала до конца дом ни разу не менялся. От первого эскиза лишь взрослел. У нас в старом офисе на стенке висел его макет. И я, когда проезжаю мимо, думаю: «О, вот наш макет».
В городе должно быть все, в том числе и такие маленькие штуки. Мне кажется, уплотнение должно быть именно таким. В Москве в свое время произошло забвение традиционной парцелляции (как, впрочем, и в любом другом городе, что было большой бедой советского периода развития архитектуры). Когда сносился квартал маленьких домов, на всем этом месте ставился один дом. С городской тканью поступали варварски, поскольку не было сдерживающих факторов, не было нормального землевладения. Сейчас вернулось понятие собственности. Капитализация каждого конкретного участка - это хорошо, это заставляет каждый дом быть деликатным по отношению к городу вообще. И тогда начинается замечательная история: участки могут быть большими, а могут быть маленькими. И очень маленькими. Есть масса мест в городе, когда видишь два брандмауэра и думаешь – что-то должно это место заполнить. И это «что-то» должно гуманизировать среду, чтобы был не просто «дом», а именно – «благоустройство», устройство блага. Произойдет то, что есть в любом цивилизованном городе: лавочка, маленькое окошко, маленькая дверь. Ведь замечательные классики современной архитектуры, например, Ханс  Холляйн, не гнушались и не брезговали заниматься дверью, окном - и это очень интересно. И счастье, что сейчас мы можем позволить себе делать все, вплоть до дверной ручки.

Интервью Марии Фадеевой, декабрь 2006

Страничка здания на сайте мастерской Лызлова:
http://lyzlov.ru/portfolio/monument.html?id=-444406802&ap=0

Страничка здания на сайте Агентства архитектурных новостей:
http://agency.archi.ru/object_current.html?id=490

    мнение критики

Мария Фадеева:

На Стромынке появилось здание под названием «Рафинад»: белое, маленькое, уютное и с кулинарией внутри.

Размеры двухэтажного строения, втиснутого на небольшой участок между многоэтажными жилыми домами, так непривычно скромны на фоне других новостроек столицы, что хочется назвать его зданьицем. Лучше всего этот формат определило бы слово «павильон» в его старом садово-парковом значении — уже не хлипкая беседка, но еще и не полноценный особняк.
Павильон в этом своем среднем масштабе почти исчез из обихода советских градостроителей. Сообразуясь с государственной политикой, они работали с крупными формами — павильоны ВДНХ больше напоминают дворцы. В 90-е годы представление о малом масштабе городской постройки выражали «палатки» и «стекляшки», которые до сих пор воспринимаются скорее как визуальный мусор, чем как явление архитектуры. Но с некоторых пор управы стали обязывать торговцев строиться капитально. В результате этой политики и появилась новая архитектурная достопримечательность района Сокольники, которую авторы назвали «Рафинадом».
Изначально павильон проектировался для единственной владелицы, собиравшейся разместить в нем кафе на втором этаже и кулинарию внизу (они же были в палатках, стоявших здесь раньше). Но в процессе проектирования и строительства, длившихся аж 8 лет, верхнюю половину продали другой фирме, и теперь там будет офис. Впрочем, на архитектуре это практически не сказалось.
Здание и впрямь похоже на кусок сахара, такое оно белое и цельное, несмотря на разнообразные «выгрызы» со всех сторон. Каждый из них, объясняет архитектор Николай Лызлов, функционально оправдан. Козырек главного фасада защищает стекло от грязи городской магистрали, а интерьер — от солнца. Длинный выступ крыши потребовал боковой опоры, но, чтобы не возникло ощущения отгороженности, между опорой и фасадной стеной оставили зазор. Терраса с правого бока со своей отдельной лестницей должна была служить нуждам кафе, а сейчас просто обеспечивает отдельный вход в офис — это удобно. Балкон на левом боковом фасаде планировался как часть кабинета владелицы и одновременно должен был служить козырьком над летней верандой кафе. Но и сейчас он вполне на месте, а директора все равно рано или поздно сменяются.
Важные детали — с каждой стороны, так что и нельзя выделить главную, и нет ничего лишнего. В «Рафинаде», как в полноценном организме, все взаимодействует и на функциональном, и на эстетическом уровне — ни стеклоблока не отнимешь, ни ступеньки не уберешь. Хочется, правда, перенести его куда-нибудь в сад — разместить в нем маленький театр и чтобы с балкона декламировали стихи.

Мария Фадеева. САХАР МЕДОВИЧ. «Ведомости-Пятница», 21 декабря 2007
http://friday.vedomosti.ru/article.shtml?2007/12/21/11302 

Юлия Тарабарина:

На Стромынке завершено строительство дома, который его авторы – архитекторы мастерской Николая Лызлова – прозвали «Рафинадом». По нынешним меркам это очень маленькое строение, исполненное в редком жанре архитектурной миниатюры, который так и не получил развития в современной Москве  
В конце улицы Стромынки, перед Матросским мостом – там, где улица уже заметно спускается к реке, завершилось строительство небольшого магазина. Его хозяйка, рассказывают архитекторы, когда-то владела двумя палатками, которые она продала, чтобы сделать собственный магазин. Она радушна и гостеприимна, готовит вкусные салаты и варит прекрасный кофе.
Что и определило первоначальный замысел архитекторов Николая Лызлова и Ольги Кавериной. Здание решили сделать снаружи белым, как сахар, а внутри, на втором этаже, где должно было разместиться кафе – темно-коричневым, как кофе. По вечерам кофейный интерьер должны были прорезать тонкие солнечные лучи, проходящие сквозь россыпь миниатюрных квадратных окошек в западной стене. Темным стенам интерьера снаружи вторил серо-коричневый балкон на западной стене; под балконом должны были продавать салаты и разные вкусности. С противоположной стороны на крыше выступающего первого этажа образовалась открытая терраса с открытой каменной лестницей.
Задуманные как фильтр для солнечных лучей квадратные окошки не ограничились западной стеной и распространились по южному и восточному фасадам, намекая на актуальную «пиксельность» и одновременно усиливая «сахарную» тему – то ли это выпавшие из кусочка рафинада песчинки, то ли погасшие на мониторе точки. Из-за белизны и этих крошек за проектом закрепилось название «Рафинад».
Но строго говоря, получившийся дом вовсе не сахарный, он даже по цвету не то чтобы совсем белый, а слегка сероватый. Его ближайшие родственники – что становится совершенно очевидно, если прогуляться по району – это стоящие вокруг постройки конструктивизма. На некотором отдалении, но на той же Стромынке находится один из шедевров 1920-х гг., мельниковский клуб им. Русакова. Совсем рядом – не столь знаменитая, но вполне характерная застройка того же времени, перемешанная с более поздними вкраплениями. В эту компанию новый дом Николая Лызлова прекрасно вписывается.
«Рафинад» – это тщательно продуманная архитектурная миниатюра в духе конструктивизма. Большинство приемов, начиная от светло-серой штукатурки фасада, отсылает нас к 1920-м. Так, юго-восточный угол остеклен, пропуская внутрь максимум света и открывая изнутри максимум видов на мост и реку; вечером через этот витраж будет хорошо виден освещенный интерьер магазина, так что это еще и большая витрина. Западный угол, напротив – верх закрытости. Из него вырастает высокая бетонная стенка, которая в верхней части сливается с козырьком и образует перед стеной главного фасада небольшой пространственный водоворот, «буферную зону», приглашая прохожих зайти внутрь. Между углом дома и этой стенкой – тонкая вертикальная щель для облегчения массивности, которая также интригует прохожих, создавая любопытный «кадр» – обрамленный в бетонную рамку вид на улицу. Надо ли говорить, что похожие стеклянные углы и похожие стенки перед входами можно при желании обнаружить среди конструктивистских построек окружающего квартала.
Но дело не исчерпывается только контекстом. Перед самым скромным, выходящим во двор северным фасадом, вплотную со стеной растут два дерева, сохраненные при строительстве. Вместе с газоном и березками они образуют совершенно идиллическую, редкостную для Москвы и по-хорошему современную картину. Конструктивисты на своих стройплощадках растительности как правило не сохраняли; в то время архитекторов интересовали несколько иные проблемы.
Весь этот сюжет очень уютен и симпатичен, но очень уж нехарактерен для Москвы. Когда по очередному муниципальному указу временные ларьки стали превращаться в магазинчики, этот процесс прошел как-то мимо известных архитекторов, по понятным причинам увлеченных офисами и элитным жильем. Теперь же в моде гигантские комплексы: если жилье – то квартал, если магазин – то уж по меньшей мере торговый центр, или даже лучше – многофунциональный комплекс. Гигантов Николай Лызлов тоже проектирует – в частности, мы уже писали с его «Перовском» и «Подсолнухах». Но мало кто еще попробовал себя в миниатюрном жанре «магазинчика» - этот жанр у нас в серьезной архитектуре как-то не прижился.
Да и сама по себе история не вполне московская: заказчик продает две палатки, а взамен заказывает новый магазин архитекторам, которые продумывают все до мелочей – освещение интерьера кафе, балконы, способы привлечь внимание прохожих. Тщательно вписываются в контекст – отчасти, признаться, ради того, чтобы пройти сложнейшие московские согласования, которые такому небольшому и малобюджетному проекту преодолеть особо сложно. Сохраняют деревья… Очень уж все камерно и – по-человечески, что ли. Причем очевидно, что именно за эти качества проект любим архитекторами (в чем они искренне признаются). Маленькая такая утопия в духе популярного фантастического жанра альтернативной истории. Похожий магазинчик могли бы построить конструктивисты для какого-нибудь нэпмана, если бы авангардисты 1920-х гг. уважали нэпманов и если бы не индустриализация… Словом, утопия, причем не столько архитектурная, сколько сюжетная. Эту утопию строили почти восемь лет и вдвойне приятно, что наконец построили.
Но, как всякую утопию, ее не удалось реализовать полностью. Построили-то все так, как было задумано, но в процессе строительства верхний этаж был продан под офисы, так что не будет ни кафе, ни черного «кофейного» интерьера с солнечными лучиками по вечерам. Во всяком случае пока.
 
Юлия Тарабарина. «РАФИНАД»: УТОПИЯ В МИНИАТЮРЕ. Агентство архитектурных новостей, 14 февраля 2008 
http://agency.archi.ru/news_current.html?nid=5244

Александра Рудык:

Совсем недавно в Музее архитектуры имени Щусева прошла выставка португальского архитектора Алваро Сизы, который в пику современным веяниям до сих пор делает низкие белые домики с одной дверью, обычного размера окнами, железными лестницами и плоскими крышами. Выглядит это как ностальгия по архитектуре начала XX века, по временам рационалистов. Эта предыстория здесь к тому, что в прошлом году в Москве появился именно такой маленький белый павильон. Раньше ничего подобного здесь не строили — проекты иногда возникали, но до реализации обычно не доходило: то заказчикам не нравилось, то архитекторов обуревала жажда новизны.
Тем не менее в прошлом году на Стромынке появился маленький белый павильон с нарочито ржавым балкончиком и вынесенной на фасад лестницей, при ближайшем рассмотрении — магазин. А ведь именно в этой архитектурной форме нынче без огромных, широких стеклянно-зеркальных витрин просто никуда. Архитектор Николай Лызлов спроектировал его еще в 1999 году. Заказчица все одобрила и утвердила, но возникли проблемы с финансированием, в результате чего проект был несколько переработан.
Лызлов рассказывает, что изначально здание было спроектировано как магазин-кафе и при строительстве специально был сделан узкий переход от одной функциональной части к другой, но в последний момент все сорвалось. «Результатом мы все равно довольны, процентов на 90 (а ста и не бывает). Жаль, что кафе не вышло, за время строительства заказчик был вынужден продать часть здания, а покупателю кафе оказалось не нужно (хотя сейчас не нужно, а завтра, может, и потребуется)». Зато удалось построить здание столь редкой нынче формы.

Александра Рудык. БЕЛЫЙ ДОМ. НА СТРОМЫНКЕ ПОСТРОИЛИ МАГАЗИН-ПАВИЛЬОН. «Афиша. Все развлечения Москвы», № 217, 24 января 2008
http://www.afisha.ru/article/664/