Адрес: Москва, ул. Гиляровского, 53
Архитекторы: Алексей Воронцов, Татьяна Квасова, Татьяна Каминова, Георгий Орлов
Конструкторы: Владимир Маргулец, Алексей Савченко, В.Деминова 
Инженеры: О.Бугаенко, Л.Бережкова
Заказчик: НП «Творческий центр по развитию отношений в области русско-белорусской культуры и искусства»
Подрядчик: «Ремстройсервис» 
Общая площадь: 4.450 кв.м
2004 - 2006

наше мнение

  Судьба Алексея Воронцова причудлива, как и его постройки. Начинал с реконструкции Павелецкого вокзала, работал в горкоме партии, был буквой «В» в одном из первых частных бюро «АБВ». Дорос до начальника ГлавАПУ, но потом вдруг бросил административную карьеру и вернулся в профессию. Правда, стал первым вице-президентом Союза архитекторов России. А три года назад разошелся со свои партнером Никитой Бирюковым, открыл собственное бюро и снова начал все сначала. Этот дом – первая постройка «Бюро АВ». Впрочем, она так же экстравагантна, как и все предыдущие работы Воронцова. «Макдональдс» в Газетном, «Наутилус» на Лубянке, домик с атлантами в Последнем переулке – вещи яркие, громкие, сделанные то с иронией, то с шутками-прибаутками, а порой и на грани кича.

Все это – и дома, и биография - говорит о том, что Воронцов категорически не хочет ходить проторенными тропами. И тот путь, который у нас сегодня считается самым правильным – творческое развитие европейских мод (которому, например, верен бывший партнер Воронцова) – ему неинтересен. Тем более, что всем видно, во что эти моды превращаются в натруженных руках молдавских рабочих. Но равно скучен ему и официозный лужковский вариант архитектуры. И даже, когда ему пришлось сделать башенку (офис «НИКойла» на улице Ефремова) – он сделал ее в хай-теке. В общем, можно сказать, что Воронцов мучительно ищет третий путь.

Но вот вопрос – возможен ли он? В жанре временного, загородного и как бы несерьезного – да: в Николо-Ленивце, на Арх-Клязьме… А все попытки изобразить что-то самобытное в городе кончаются «Красными холмами». Причин тому миллион: прагматичный заказчик, косная власть, безрукий строитель – и так далее, вплоть до неспособности русского менталитета к форме. «Мы же только на лицо европейцы, – говорил как-то Воронцов, - а как все кончается? Не выходит каменный цветок - ну и хрен с ним! И пошло, как бог на душу положит. Непредсказуемость у нас в крови. Приходит человек на землю, строит, рассчитывая, что передаст дом детям... А потом приходит татарин: башку отрубил, жену забрал, избу сжег. Так и живем: придет ли татарин - никто не знает».

Однако, и в непредсказуемой русской истории были моменты прорыва к форме. В частности – конструктивизм. Из которого в этом доме есть две ярких цитаты: круглые окна и лапидарные бруски наугольных балконов. Дом «Динамо» Фомина-Лангмана. Однако, все это не более, чем темы, которые становятся исходной точкой. А дальше свободно перетекают во что-то иное. Наугольный балкон вдруг превращается в мощный карниз. Тот неожиданно уходит вниз косым пилоном. На углу та же геометрия наклона материализуется «отпадающим» стеклянным эркером. А на другом фасаде звучит уже в горизонтальной плоскости – выступающими за ортогональ фасада балконами. Которые резко обрываются, чтобы вылететь на торце кубиками маленьких балконов. И встретиться там с новым эркером – но таким же «падающим»…

В отрыве от вдохновлявшей тот конструктивизм идеологии нынешний выглядит не просто вяло, но даже как-то цинично. Но Воронцов и не пытается воспроизвести его дух: он берет лишь букву. Но делает ее предложением. При этом знаменательно, что главной темой оказывается самая рискованная вещь – балкон. Который в Москве, как известно, непременно стеклится. Если же эти балконы остеклят – то умрет все. И этот риск – по сути своей очень конструктивистский. Это попытка навязать потребителю некую красивую, но неудобную ему форму – из-за чего собственно конструктивизм с таким трудом поддается сегодня ревитализации. Впрочем, нынче любое острое решение вызывает у потребителя изжогу. Но если идти у него на поводу – архитектуры вообще не останется, а будет сплошная недвижимость.

А тут, извините за каламбур, все как раз очень подвижно и динамично. На здании нет ни одного пустого места: везде что-нибудь происходит. Балконы летят, эркеры падают, стены кренятся, окна круглятся (а за каждым из них – спальня). И если выдержать тему подобий – обычный долг зодчего (если уж косина пошла, то чтоб везде была), то превратить дом в сложную динамическую композицию – это уже заслуга. Особенно эффектен получился южный фасад, похожий на кулак, в котором что-то зажато…

Все эти приемы могли бы расползтись по зданию и потеряться – но оно на удачу компактно. И образ возникает легко: окна-иллюминаторы, балконы-палубы, косые срезы фасадных плоскостей – все это, ясное дело, корабль. Образ дома-корабля у Воронцова почти навязчивый: это и «Наутилус», и «Царев сад», и еще один новый дом – в Орловском тупике. Но если лайнеры конструктивизма плыли в светлое будущее, а в сером настоящем оказались «титаниками», то воронцовские кораблики никуда особо не плывут, а, скорее, покачиваются у причала. Да и скромными своими объемами больше смахивают на речные пароходики.

А вот венчается рубка нашего корабля каким-то уже поп-артистским объектом – крышей в виде запятой. Под которой – круглый пентхаус. Генеалогию запятой авторы возводят к Малевичу, а поскольку заказчик дома – русско-белорусский культурный центр, то через Витебск все вроде бы как связывается. Но поскольку и функция дома плавно дрейфовала от культурного центра к офису, а потом к апартаментам, да и запятую Малевича не всякий узнает, то все это становится условностью. Пришлось украсить дом еще и черным квадратом. Хотя мне кажется, что главным его украшением служит открытый бетон – на что у нас сегодня мало кто решается.

Николай Малинин. ПАРОХОД  НА ТРЕТЬЕМ ПУТИ. Алексей Воронцов. Многофункциональный комплекс с апартаментами. «Штаб-квартира», 2006, № 11 (51)

мнение архитектора

Административное здание включает творческие студии и апарт-отель. Студии размещены на 1-м этаже, выше - апартаменты.
Постройка закрепляет пересечение Больничного переулка и улицы Гиляровского экспрессивной кубистической композицией, привносящей художественный конфликт в ортогональную застройку прилегающей территории. Объем венчается криволинейной кровлей, силуэт которой навеян «пляшущей запятой» живописных абстракций Малевича.
Пластика формы оттеняется ломаными плоскостями главного фасада, главным элементом которого служит литера «А». Во всей структуре сооружения подчеркивается контраст брутальных, локально окрашенных объемов и прозрачных поверхностей с квадратной расстекловкой.
Использование разных по интенсивности оттенков серебристой окраски и серого гранита подчеркивает контраст выступающих и заглубленных поверхностей. Цветовую нюансировку дополняет тонированное остекление эркеров. Ступенчатая композиция (3-7 этажей) зрительно разбивает мощный объем здания на небольшом пятне застройки.
В ленточной протяженности балконов и круглых окнах читаются конструктивистские приемы, вольно переработанные в общем композиционном замысле, который нейтрализует обязательства перед формой, намеренно избегающей жестких стилевых референций.

Цит. по: Ирина Коккинаки. ОТ НЕОПЛАСТИЦИЗМА ДО НЕОКОНСТРУКТИВИЗМА. Два офиса от бюро А.Воронцова. «Архитектурный вестник», 2006, № 6 (93)
http://archvestnik.ru/ru/announcement/394/

мнение критики

 Ирина Коккинаки:

Только что построенные административные здания русско-белорусского культурного центра в Орловском переулке и на улице Гиляровского внесли заметный акцент в обновление исторического района, давно простившегося с «мещанским» обличьем. Здание в Орловском переулке является вольной транскрипцией неопластицизма, дом на улице Гиляровского — импровизацией на тему конструктивизма. Произвольность цитат обнаруживает крайнюю степень индивидуализма архитектурного жеста и меняет восприятие форм, навеянных ранним авангардом. Спектральные цвета, локально окрашенные геометрические формы претерпевают метаморфозы, принимая обличье биологических абстракций в сооружении, обновившем Орловский переулок.
Обращение к историко-художественному контексту (De Style, супрематизм, декоративная абстракция) напоминает постмодернистскую ревизию авангардных утопий: система, некогда построенная на непреложном порядке внутренних связей, сменяется художественной анархией. Полемический диалог культур превращается в перформанс, архитектура декларируется как объект монументально-декоративного искусства. Именно архитектура двух зданий белорусского центра обнаруживает навыки художника-монументалиста, приобретенные Алексеем Воронцовым до начала архитектурной карьеры.
Дом представляет собой подобие ландшафтного объекта, наделенного функциями архитектурного сооружения: с первого по шестой этаж размещены офисы, в подвальном этаже — автостоянка и службы. Главный вход — со стороны Орловского переулка. Композиционный замысел является, по словам архитектора, «функцией от генплана».
Административное здание на улице Гиляровского включает творческие студии и апарт-отель. Постройка закрепляет пересечение Больничного переулка и улицы Гиляровского экспрессивной кубистической композицией. Объем венчается криволинейной кровлей, силуэт которой навеян «пляшущей запятой» живописных абстракций Малевича. В ленточной протяженности балконов и круглых окнах читаются конструктивистские приемы. Они вольно переработаны в общем композиционном замысле, который нейтрализует обязательства перед формой, намеренно избегающей жестких стилевых референций, — заключает редактор Ирина Коккинаки.

Ирина Коккинаки. ОТ НЕОПЛАСТИЦИЗМА ДО НЕОКОНСТРУКТИВИЗМА. Два офиса от бюро А. Воронцова. "Архитектурный вестник", 2006, № 6 (93)
http://archvestnik.ru/ru/announcement/394/