Жилой комплекс в Зубовском проезде
Проектная организация: Сергей Киселев и Партнеры
наше мнение мнение архитектора мнение критики ваше мнение



Жилой комплекс в Зубовском проезде
Жилой комплекс в Зубовском проезде









Адрес: Зубовский проезд, вл. 1
Архитекторы: Сергей Скуратов (ГАП), Михаил Чирков; при участии Сергея Киселева, Евгения Анваера, Тамары Барсуковой, Игоря Каникаева, Александра Новикова
Конструктор: Игорь Шварцман
Заказчик: АОЗТ «Аккор»
Подрядчик: «Квартал 31»
Проектирование: 1997 – 1999
Строительство: 1999 - 2001

наше мнение

Осточертевшее клише зовет добавить к слову «парочка» прилагательное «сладкая». Но это не тот случай. Хотя комплекс из двух домов – очевидно постмодернистский, и таковое определение могло бы быть. Но от этой сладости, которую Гозак точно обозвал «сопли в сахаре», к концу века в Москве всех уже тошнило. Скуратов же, как истинный джентльмен, платком пользоваться умеет и соплей себе не позволяет. Разве что уголок платочка торчит из кармана.

Таких «уголков» тут от силы три. Первый – это торцевой фасад, увенчанный портиком. Прием достаточно популярный в послевоенной архитектуре, а если сравнить с домом Парусникова на Тверской, то у того постмодернистской иронии даже больше: поскольку его портик развернут под прямым углом к портику Английского клуба, то он превращается в эдакий воспаривший флигель. Здесь «источник вдохновения» тоже налицо: это дом Дворцового ведомства, выходящий на Садовое кольцо нарядным дорическим портиком. Рифма, может быть, слишком очевидная, но Скуратов честно сделал все «не так»: вместо шести колонн – пять; колонны в сечении прямоугольные, а не круглые; за ними – сплошное остекление, двухуровневый пентхаус; фронтона нет. В результате новый портик становится слабой тенью старого, каковым, впрочем, ему быть и полагается. Тень, знай свое место.

Но тема диалога этим не кончается. Два почти одинаковых объема сдвинуты относительно друг друга, только первый в парадном полосатом костюмчике из гранита, а второй, тот, что во дворе - по-домашнему штукатурный. Они вообще антиподы: один – жесткий, другой - мягкий, один – закрыт, другой – открыт, один гранитный, другой штукатурный, один помпезный, другой скромный и т.д. Скуратов – со всей присущей ему ненавистью к «литературе» - уверяет, что это на самом деле мужчина и женщина. «Я их поженил, и они давай друг от друга набираться. У женщины вследствие этого общения получился полукруг, своего рода беременность, а у мужа появилась некая открытость: он как бы смягчился от этого брака».

Наконец, третий красиво загнутый «уголок». Это, конечно, дуб. Тот самый, под которым Пушкин слушал глас Семеновой, той чудной музы. Ради него парадный торец «мужского» дома сделан глухим, он – фон. Можно было бы похихикать, а можно вспомнить, что Жан Нувель весь свой Фонд Картье строил как стеклянный задник для кедра, посаженного Шатобрианом. У Нувеля, конечно, покруче получилось, но там и функция была другая, и возможности другие. А у нас - как бы не Скуратов – золотую бы цепь на тот дуб повесили.

Николай Малинин. ЖИТЬ СТАЛО ВЕСЕЛЕЙ. В номинации «многоквартирный жилой дом» наконец-то запахло архитектурой. «Независимая газета», 23 марта 2001

мнение архитектора

Архитектор Сергей Скуратов:

- Основной идеей при проектировании дома было смягчение контраста, возникшего в результате планомерного «вымачивания» исторической застройки и строительства в глубине переулка 12-этажной кирпичной башни.
Одним из определяющих моментов формообразования было наличие на участке застройки двух дубов XIX века. Безопасное для их жизнедеятельности расстояние определило размеры здания по фронту Зубовского проезда. Деревья участвуют в средовой композиции. Первое, ближнее к Садовому кольцу, «авансирует» здание. Второе, находящееся в центре композиции дома, становится своеобразной частью интерьера квартир.
Северный фасад развернут вдоль Зубовского проезда в сторону Садового кольца. Глухой ризалит завершается 5-колонным «портиком». Эта тема является основой его художественного образа. Восточный фасад главного флигеля, расположенный вдоль Зубовского проезда, нарочито прост и однороден. Он воспринимается только с дальних точек. Вертикальная ниша на восточном фасаде определяет зону входа, визуально расчленяет объем дома на две асимметричные части, создает ритм и формирует членения, сомасштабные ритму и метру окружающей застройки.
Слегка выпуклый, открытый и демократичный, южный фасад закрыт на четыре этажа. Его гранитно-металлическая стена «защищает» дом от рядом стоящей 12-этажной кирпичной башни, компенсируя «сжатость» южного фасада главного флигеля. Этот элемент - единственный признак внутреннего характера, больше говорящий о закрытости, скрытости, деликатности, чем об агрессии. Индивидуальность дома заключена в попытке соединения в единое целое «духа места», «духа времени» и «духа личности».

«ТАТЛИН. Сергей Скуратов». Специальный выпуск журнала «Татлин». – Екатеринбург, 2005. С. 50

Сергей Скуратов:

- Расположенное вдоль Зубовского проезда, сориентированное на Садовое кольцо, подчинение внутренней сильной динамике и одновременно зажатое на тесном участке, ограниченном с двух сторон очень старыми, реликтовыми величественными дубами, здание выполняет роль буфера, промежуточного звена в застройке, необходимого, утерянного компонента, призванного смягчить контраст между цивилизованной архитектурой и явно диссонирующей застройкой периода «цековских» башен. Градостроительно дом «латает» пространственные дыры, «лечит» и заполняет больные места, восстанавливает потерянное равновесие. Наличие на участке двух хорошо сохранившихся дубов XIX века, связанных, по преданию, с именем А.С.Пушкина, при безопасной для них 7-метровой зоне, определило размеры здания по фронту Зубовского проезда. Оба дерева участвуют в средовой композиции. Горизонтальный ритм отделки торцевой стены подчеркивает монументальность одного из природных исполинов. На второй дуб открываются витражи и окна - он становится своеобразной частью интерьера квартир.
Дом сознательно очень знаковый. Сознательно применен чуть устарелый (времен постмодернизма) прием, но вполне уместный, на наш взгляд, в данном месте: диалог со зданием Дворцового ведомства, диалог с классикой, диалог с памятником архитектуры. Этот современный пятиколонный («пятиконечный»), нигилистический, вознесшийся портик-знак - символ дома, его авангардная часть. Парность композиции дома навевает в памяти мухинский монумент «Рабочий и колхозница». Немного пафоса, чуть-чуть иронии, двойственность и асимметричностъ.
Вторая половина дома как олицетворение женского начала чуть отступила, следуя градостроительному замыслу, ушла в тень, закруглилась в конце, не создавая напряжения, отдавая пальму первенства и одновременно дополняя. Дом образно «важен», сух и собран на своем северном фасаде и растворился, распушился - на южном. Восточный и западный остались рядовыми, скользящими, без событий и рефлексий. Гранитно-металлическая стена выпуклого южного фасада - единственный признак внутреннего характера - скрытности, деликатности, и единственное место, где авторы позволили себе оставить стилистический автограф. Данная работа - продолжение поиска некрикливого, но вполне достойного современного московского стиля, который бы ни в коем случае не был навязан другим, но отвечал бы нашим представлениям о средовой интеллигентной ар¬хитектуре, не создающей ощущения градостроительного дискомфорта и длительного привыкания.

Сергей Скуратов, Константин Савкин. У КОЛЬЦА КОНТЕКСТОВ. ДВА ДОМА ОТ «СКиП». Архитектурный вестник, 2002, № 5 (62)
http://archvestnik.ru/0105_rus.htm#02

мнение критики

По утверждению автора, им сознательно была выбрана светлая, серо-бежевая окраска - непритязательная, исходящая из обстановки, чуть-чуть грязноватой и рядовой. Дальний объем, который олицетворяет женское начало - чуть светлее. «Передний его защищает, принимает все на себя, давая возможность второму быть чистым, белым». Это излюбленный авторский прием - сочетание мягкости и жесткости, простых и сложных форм.
Но можно сказать, что второй флигель - с простой двускатной крышей без карниза, которая абсолютно такая же, как крыши соседних домов - тоже прикрывает более видного партнера своей простотой и сходством с окружением. Из переулка он почти незаметен, но хорошо просматривается с Кольца. Понятно, что достаточно большое здание неспроста прикинулось парой разных домов. Такая сложная, раздвоенная его трактовка - не есть ли это защита от зрительского сопоставления с окружающей застройкой (в незнакомое место легче приходить с партнером)? Они сразу начинают соотноситься друг с другом.
О подобном феномене в своих «парах» писал А.Скокан. Но те - пары похожих и пространственно разделенных объемов, а в этой, очень тесной паре объемы не только поддерживают, а скорее оттеняют, дополняют друг друга. Для автора это «весы» - «дом современный имеет свое лицо, свои достоинства, но в окружении памятника XIX в. и стамовского модернистского 70-х гг. дома, он сознательно пытается не сильно выделяться». Хотя на него, конечно, трудно не обратить внимания.

Сергей Скуратов, Константин Савкин. У КОЛЬЦА КОНТЕКСТОВ. ДВА ДОМА ОТ «СКиП». Архитектурный вестник, 2002, № 5 (62)

Анна Гарднер:

В Музее архитектуры имени Щусева открылась выставка «МУАРПРОЕКТ, строение № 7». Седьмым зданием, принятым в коллекцию музея, оказалась работа Сергея Скуратова — жилой дом в Зубовском проезде в Москве.
Замысел музея, остановившего выбор на этом здании,— попытка продемонстрировать пользу правил хорошего тона. Сергей Скуратов — известный архитектор, победитель различных конкурсов, тем не менее превращение его в первую фигуру данной выставки отчасти нетипично. Дом первоначально делал заместитель главного архитектора Москвы Алексей Воронцов, потом он передал объект хозяину фирмы «Сергей Киселев и партнеры», где Сергей Скуратов как раз является одним из партнеров. По московским законам авторство объекта должно было бы звучать так: Алексей Воронцов, Сергей Киселев, Сергей Скуратов. Таким путем у самого Алексея Воронцова (тогда еще не чиновника) при строительстве «Макдональдса» в Газетном переулке появился в качестве соавтора заместитель главного архитектора Москвы Юрий Григорьев. Участники процесса проявили нормальную порядочность, что в рамках современного московского архитектурного процесса — приятное исключение.
Ровно в той же поэтике нормы, следование которой является чем-то нетривиальным, выстроен и этот дом. «Мне было обидно за дома второго ряда,— сказал на открытии Сергей Скуратов.— Они в каком-то небрежении. Этот дом, конечно, хочет попасть на Садовое кольцо. Но не получается». Движение к кольцу остановил реликтовый дуб. Дубы определенного возраста в Москве почему-то связываются с Пушкиным — видимо, у поэта была страсть отмечаться у этих растений. Этот дуб тоже называется пушкинским, поэтому срубить его было никак нельзя. Можно представить, какие эмоции вызывало дерево и у инвесторов, и у архитектора, но они взяли себя в руки.
К дубу архитекторы вышли глухой идеально ровной стеной, которая увенчана пятиколонным портиком — деталью торжественной, которая обозначает это желание «попасть на кольцо», но желание обузданное. Так амбициозный, но хорошо воспитанный молодой человек при всем желании вылезти вперед все же учтиво пропускает пожилого генерала, из которого сыплется песок, однако же он в детстве видел Пушкина, Весь дом выстроен так же учтиво к контексту, хотя контекст — маловразумительное строение XIX века и уж вовсе никакая кирпичная 12-этажная башня. В результате возникает странный эффект.
Глухой брандмауэр, на его фоне — старое дерево. Типичный мотив московского переулка. В такие места пожилые москвичи любят ходить гулять для воспоминаний о молодости. Только ни в одном московском переулке не найти такого брандмауэра. Обычный брандмауэр хранит следы прибитого к нему на уровне третьего этажа санузла, а выше — пожара, уничтожившего как сам санузел, так и дом, в котором он располагался. Так что это не совсем типичный московский пушкинский дуб. Это скорее то, как он должен расти. Радикальная позитивизация чего-то вполне обыденного, но никогда не пребывавшего в таком хорошем состоянии.
Следование контексту, сохранение зеленых насаждений и взятых на охрану строений — все это нормы московского строительства, которые должны исполнять все. Но все стараются их как-то обойти и все-таки вылезти из заднего ряда в первый. Архитектура Сергея Скуратова — это доказательство того, что можно создать элегантную достойную архитектуру при исполнении принятых норм поведения. Когда другие этих норм не соблюдают, то эффект возникает исключительный.

Анна Гарднер. Дом, приятный во всех отношениях. «Коммерсант», 04.12.2001

ваше мнение