Адрес: Рочдельская ул., 30
Проектная организация: «Мастерская архитектора Б.А.Шабунина»
Архитекторы: Борис Шабунин, Алла Феоктистова
Конструктор: Герман Кальчук
Инженер: Галина Стронгина
Заказчик: компания «Базовый элемент»
Подрядчик: Beton (Македония)
1996 - 2002

наше мнение

В отличие от эпохи первого русского капитализма, когда промышленный подъем сопровождался строительством приличествующих случаю контор, 90-е годы ХХ века почти ничего интересного в этот жанр не принесли. За исключением разве что штаб-квартир «Газпрома» на улице Наметкина и «Транснефтегаза» на Калужском шоссе. Но и это - скорее для анекдота. Гиганты постсоветского бизнеса предпочитали или арендовать помещения или располагаться в доставшихся по наследству зданиях. Причины очевидны: бизнес непрерывно лихорадили то экономические кризисы, то разнообразные гонения. Вкладываться в этих условиях в серьезное капитальное строительство было по меньшей мере неразумно.

Олег Дерипаска, глава компании «Базовый элемент», был не первым из олигархов, кто решился на строительство собственного офиса. Практически одновременно со сдачей этого здания закончилось строительство дома «ЮКОСа» на Дубининской улице. Который, конечно, и площадью побольше (27 тыс. кв.м), и ростом (раз в пять), но вот счесть его архитектуру интересной трудно. Сложносочиненный небоскреб с легким налетом ар деко и полагающейся подобному офису «умной» начинкой на сумму 10 млрд. долларов. А вот высота его (до завершения гостиницы на Красных Холмах он явственно доминировал над панорамой За-Замоскворечья) оказалась дурным предзнаменованием. Повторилась в некотором смысле история шпиля Меншиковой башни, вознесшегося по воле Ивана Даниловича выше Ивана Великого и быстренько уничтоженного молнией.

Офис же Дерипаски можно считать своего рода манифестом «олигархической архитектуры». Он не велик ростом, не лезет в небо, не маячит в нем какой-нибудь башней. Он не блещет роскошью отделочных материалов, не кичится какими-нибудь арками или колоннами, пытаясь увязать себя в историю. В нем нет ничего от «московского стиля», но в равной степени нет ничего, что так претит московскому мэру - стекла, железа, агрессивных модернистских форм. Он не только на удивление плавно вписывается в изгиб Рочдельской улицы, но и скашивает крышу, оставляя солнечный свет стоящему позади жилому дому. Короче, он сделан на редкость тактично и не вызывает к себе ненужных вопросов.

Самое странное, что есть в этом объекте - это его месторасположение. Пресня - район исконно промышленный, пролетарский, экологически неблагоприятный, короче, непрестижный. А весь квартрал между Рочдельской улицей и Москва-рекою занимают корпуса Трехгорной мануфактуры - предприятия столь же славного, сколь и безнадежного. Основал ее еще в начале XIX века знаменитый купец Прохоров. Производство поначалу велось вполне кустарно, как в XVII веке, «но за счет жесточайшей эксплуатации рабочих-крестьян, - пишет Сытин, - владельцы получали до 22 % прибыли». В лидеры «Прохоровке» помог выйти пожар 1812 года, когда все конкуренты погорели, к середине века она была уже на втором месте по числу рабочих, а к 1913 году это было мощное предприятие с полутора тысячами ткацких станков и 8 тысячами рабочих. Весь ХХ век (отчасти по причине революционных заслуг: мануфактура была главным оплотом дружинников) «Трехгорка» считалась в СССР текстильным предприятием № 1, но к концу века, кроме брэнда, от прежней славы ничего не осталось. Производство приносило сплошные убытки, которые покрывались сдачей площадей в аренду - в том числе таким модным заведениям, как рестораны «Обломов», «Мао», «Шинок» и «Le Duc».

Поэтому, когда весной 2002 года «Базовый элемент» купил контрольный пакет акций «Трехгорки», наблюдатели резонно забеспокоились, не предполагается ли ликвидация фабрики, снос всех достославных сооружений и новая застройка. Глава холдинга ответствовал, что собирается подымать и развивать русский текстиль. «Задача минимум, - уверял чиновник «Базэла», - сделать производство тканей и постельного белья безубыточным». Правда это или нет - покажет время, интереснее стратегическая арифметика младоолигарха. Дни промпредприятий в центре Москвы сочтены, это понятно. С другой стороны, в непосредственной близости строится Сити - новый деловой центр города. Получается, что место - за исключением неблагополучной наследственности - вполне приличное: на горе, у реки, при Сити. А наследственность исправить - это все равно что справку купить.

Но это путь для хозяина ларька. Олигарх же может позволить себе взяться за исправление наследственности творческим путем. То есть, построить дом, который не только сам хорош будет, но и потянет за собой неизбежное выправление облика среды. Другой вопрос, что опереться архитектору в окрестностях совершенно не на что: ровно напротив - угрюмый новый корпус фабрики, рядом - скромный образец краснокирпичной «фабричной» архитектуры, сзади и с боков - типовая застройка 60-х и 70-х. То есть, вопрос «куда» выправлять среду, остается открытым. И именно с этой невнятностью архитектор и работает.

Самое интересное в этом здании то, что в нем отсутствует плоскость стены. Фасад здания представляет собою сложную структуру, набранную из фрагментов разной длины, высоты, конфигурации и цвета, которые сопрягаются между собой довольно драматически. Тривиальный для Москвы контекстуальный посыл («форма здания повторяет изгиб улицы») здесь, конечно, озвучен, но работает прямо противоположным образом. Ведь в чем резон контекстуализма (если счистить с него шелуху формальной обязательности)? В том, что здание не противоречит среде, а, наоборот, подхватывает ее особенности и образует с ней нечто гармонически цельное. Однако, никакой идиллии здесь нет и в помине. Означенная дуга начинается весьма декларативно: ее край без всякой на то надобности вывешен за плоскость фасада. Кроме того, направлена она совершенно в противоположную сторону. Миновав три пары окон, она, правда, поворачивает «куда следует», но ее движение тут же дезавуируется жестким ритмом пилонов, разрывающих плоскость на высоту четырех этажей. Затем дуга врезается в центральный объем, переползает на него балкончиками, некоторое время, как эквилибрист, балансирует по прямой, потом снова уходит в заданном направлении (пилоны при этом понижаются на один этаж), чтобы на западном торце здания осыпаться террасами, смутно напоминающими «дом-водопад» Пестова и Харитонова в Нижнем Новгороде (привет родине олигарха).

Конечно, все эти эти изгибы и изломы (подчеркнутые к тому же разной обработкой каждого из фрагментов) можно объяснить все тем же контекстом. Плоская махина здания напротив явственно требовала какой-то неровности, плавности, фрагментарности - иначе бы улица превратилась в колодец. Кроме того, участок был сильно вытянутый, и фрагментация - естественный путь уйти от монотонности. Привычным архетипом в такой ситуации является образ корабля, и в этом доме от него тоже много есть: сужающийся «нос», башни-«рубки», окна-иллюминаторы, белый дворовый фасад. Но образ этот кажется несколько натянутым, особенно в сравнении с банком в Самаре (архитекторы Хахалиных) - там корабельная тема доведена до звона: у дома три полноценных палубы и внятная капитанская рубка. Здесь же главный фасад в эту игру вообще не играет, и если уж искать тут чего-то  «корабельного», то это какое-то морское ДТП. «Титаник», впаявшийся в айсберг, чьи борта сминаются и крушатся.

Но и эта ассоциация работает на общую идею здания, которое, как мы видим, является образцом вовсе не контекстуальной, а, скорее, деконструктивистской архитектуры. Где объектом деконструкции является, тем не менее, городской контекст. Здание вбирает в себя все его возможные приметы: бурым цветом откликается на кирпич фабрики - но этот странный оттенок наводит, скорее, на мысль о запекшейся крови Пятого года... Светло-серый  корреспондирует с цветом окрестных 12-этажек (хотя они - отнюдь не пример для подражания), сине-серый отсылает к доминирующему над районом Центру международной торговли (еще меньшая радость)... Но именно то, что здание разноцветно (в колеровке московских деловых зданий это, кстати, большая редкость, или даже новация) заявляет его принципиальную соположенность всему сразу - что, может быть, слегка абсурдно, но именно эту хаотическую данность архитектор и деконструирует.

Похожая история - и с высотными акцентами. Три башни - и каждая из них про разное. Та, что ближе к центру - она про Кремль: зубцы и бурый цвет. Центральная - про фабрику, индустриально-конструктивистская: круглое окно, карниз с металлическим ограждением, серый цвет. Та, что выходит к жилым домам - сама почти как жилой дом: белый цвет, балкон, большое окно. То есть, на каждом уровне мы имеем случай педантичнейшего распределения серёг по сестрам. Но  превращается ли таким образом здание в средовое? Да ни в коей мере! Оно остается абсолютно неожиданным и современным. И именно на него будет равняться вся последующая архитектура, если олигарху будет угодно ею заняться.

Конечно, определенные недочеты за домом имеются. Удивляет, например, наличие открытой галереи: трудно вообразить себе пешехода, коему захочется поднырнуть под эти не самые гостеприимные своды старательно охраняемого здания. В замысле было обустройство кафе на террасах, но и с ним возникал бы тот же вопрос. Кафе закономерно не состоялось, пустующие же террасы выглядят комично. Не вызывает большого восторга и облицовка здания керамической плиткой: вероятно, ее блеклость призвана была притушить разноцветие дома, но эту задачу она явно перевыполнила...

Впрочем, и это лыко в строку. Весь дом, как мы видим, являет собою хитроумнейшую комбинацию из контекстуальных образов, оставаясь при этом совершенно оригинальным и современным произведением. А в чем секрет хорошего олигарха (если, конечно, такой бывает)? В том что он играет по правилам, не нарушая законов, сильно не высовываясь. При этом аккуратно выжимает из данности максимум, подгребает под себя все, что можно, и постепенно становится центром.

Николай Малинин 

мнение архитектора

Борис Шабунин:

- Концепция перечислений и контрапунктов, положенная в основу композиции объекта, была вдохновлена строками из стихотворения «Ариост» Осипа Мандельштама:

«Мы удивляемся лавчонке мясника,
Под сеткой синих мух уснувшему дитяти,
Ягненку на горе, монаху на осляти,
Солдатам герцога, юродивым слегка
От винопития, чумы и чеснока,
И свежей, как заря, удивлены утрате...»

«Проект Россия», № 31

мнение критики

Дмитрий Фесенко:
 
Вплоть до начала ХХ в. застройка этого района, в основном жилая и промышленная, носила мелкомасштабный характер, подчеркивая природные особенности местности - перепад рельефа, наличие акваторий и пр. С 1950-х гг. район стал осваиваться под многоэтажную застройку - как жилую, так и промышленную, во многом утратив свои средовые качества и фрагменты природного ландшафта. Согласно рекомендациям предлагалось восстановить периметральный характер застройки квартала, ориентируясь на среднемасштабные характеристики объекта.
Перед авторами - мастерской Б.Шабунина - стояли две основные задачи - максимально освоить участок, вытянутый с запада на восток и имеющий нестандартные габариты - 150х15 м - и 4-метровое падение рельефа с севера на юг, при этом композиционно совладав с городским окружением - разношерстной внутриквартальной застройкой с севера и тупой пластиной производственного корпуса с юга. Они достойно вышли из этой непростой ситуации, получив в итоге без малого 9 тысяч м2 общей площади и объект, ставший местной достопримечательностью. Рочдельская улица, как и русло Москва-реки в этом месте, имеет плавный изгиб, и хотя на отдельно взятом уличном отрезке это не слишком ощутимо, новостройка стремится компенсировать данное обстоятельство. Это достигается благодаря сдвижкам основной планировочной оси здания на несколько градусов. Вкупе с изрезанностью плана и силуэтной линии тем самым создается дискретный образ рядового уличного фронта, поддержанный переходами цветовой палитры. Задний фасад, в отличие от главного, 5-этажного, имеющий высоту 4 этажа и в своей центральной части носящий ступенчатый характер, что связано с ограничениями по инсоляции соседнего жилого дома, напротив, трактован как единое композиционное целое. Его относительная непритязательность - он полностью оштукатурен и выкрашен в нейтральный белый цвет - по мысли авторов, соответствует непрезентабельности местных задворок.
Принятая двуфасадность входит в известное противоречие с другой ведущей образной характеристикой здания - его корабельным обликом, обусловленным параметрами участка и подчеркнутым характерными деталями. Вдоль главного фасада здания благодаря заглубленному первому этажу устроена улица-галерея для прохода как сотрудников и посетителей, так и пешеходов. В первом этаже расположены банк и административные помещения, на втором - офисы, ресторан для сотрудников и залы переговоров, на верхних этажах - офисные помещения. В подземном уровне размещены автостоянка и технические службы.
Новостройка с ее одинокостью в нынешней ситуации деградации городской среды района не так давно обрела шанс на ее преодоление - по слухам, компания-владелец здания приобрела прилегающую территорию с намерением приспособить ее под свои нужды. В таком случае офис на Рочдельской улице предстает как первый отвоеванный плацдарм внутри запускаемой инвестиционной программы.

Дмитрий Фесенко. СТАРТОВЫЙ ПЛАЦДАРМ? ОФИСНОЕ ЗДАНИЕ НА РОЧДЕЛЬСКОЙ УЛИЦЕ В МОСКВЕ. «Архитектурный вестник», 2002, № 5 (68)
http://archvestnik.ru/0205_rus.htm#03

См. также:

А. Царев-Королев АДМИНИСТРАТИВНОЕ ЗДАНИЕ НА РОЧДЕЛЬСКОЙ УЛИЦЕ. «Проект Россия», № 31