Адрес: Ермолаевский пер., 15/44
Проектная организация: ООО «СПАР»
Архитекторы: Сергей Ткаченко, Олег Дубровский; при участии: Илья Вознесенский, Алексей Кононенко, Михаил Лейкин
Архитекторы (на стадии "рабочий проект"): ООО "Экопроект +", при участии:
Елена Грицкевич, Ольга Скумс, Елена Шмелева
При участии студии «Стороны» (компьютерное моделирование)
Главный инженер: Елена Скачкова
Конструкторы: Анна Литвинова, Надежда Косьмина
Заказчик: «Стройпроект-комплектация»
Проектирование и строительство: 1997 - 2002  

наше мнение

 

мнение архитектора

Сергей Ткаченко:

По мнению многих архитекторов, главная проблема существования классики сегодня состоит в несовместимости современной строительной технологии с классическим архитектурным языком. Дом «Патриарх», строящийся на Патриарших прудах, показался нам интересным тем, что следуя стандартам московского строительного комплекса, он вместе с тем изумляет прекрасно выполненными классическими деталями. Григорий Ревзин беседует с руководителем мастерской, проектировавшей «Патриарх», Сергеем Ткаченко.

- Сергей Борисович, начну прямо с того, что меня в вашем доме больше всего удивило. Почему такие детали?
- А что вас удивляет? Детали канонические, рисунок капителей взят из Виньолы. Их по нашему заказу изготовили в Саратове тамошние скульпторы. На мой взгляд, очень качественно вылепили.
- Это как раз и удивляет. Когда ходишь по вашей стройке и среди пространств из монолита вдруг обнаруживаешь склады виньоловских капителей, они прямо поражают. Начинаешь думать, где еще такое видел, и понимаешь, что в Москве 90-х. Более - нигде. Ведь дом «Патриарх» в принципе вполне укладывается в общую логику московского стиля, по его принципиальная новизна, как мне кажется - как раз в появлении качественно выполненных элементов ордерного языка.
- Вы сами отвечаете на свой вопрос. Вы говорите - принципиальная новизна в рамках общей логики московского стиля возникает из-за деталей. Для этого они и введены. Дома, возникающие в пределах общеизвестной логики - это немного скучно, вы не находите? Нам хотелось ввести элемент, может быть, шутки. Это принцип работы нашей мастерской - мы следуем контексту, следуем принятой концепции московского историзма, по относимся к этому иронично. Ирония создает дистанцию.
- Не совсем вас понимаю. Менее всего эти тщательно вылепленные классические капители, консоли и так далее наводят на мысль о шутке. Это очень серьезная работа.
- А почему вы думаете, что архитектурная шутка - это не серьезная работа? Ирония - это совсем не то же самое, что халтура. Это только у нас как-то оказалось, что пошутить в архитектуре - это сделать некачественно. Здесь есть какое-то ошибочное понимание природы юмора.
Для нашей мастерской ирония архитектурного образа - одна из центральных категорий, мы это очень тщательно продумываем. Ирония - это парадоксальное прочтение традиционной логики, ее нарушение. При этом нарушение ее же и выявляет - чтобы понять, что нечто нарушено, нужно показать, что нарушается. Так что архитектурная ирония - это очень серьезная вещь.
- Что же вы все-таки нарушаете?
 - Если вы себе представляете трактат Виньолы, то это очень последовательная система. Упрощенно - у вас такие капители, потому что у вас такие колонны, которые - потому что такие проемы, которые - потому что такая стена, которая - потому что такая композиция. То есть логика детали в миниатюре содержит всю логику здания. У нас - принципиально не так. Я бы сказал, что мы скорее шли по пути фрагмента. Антика, изъятого из естественной среды обитания, помещенного в новый контекст. Как коллаж. Это касается не только деталей в узком смысле - это могут быть фрагменты пространств. Скажем, венчающая здание галерея с видом на Патриаршие пруды - глубоко классичное пространство. Но соседние с ним пространства уже никакого отношения к классике не имеют.
- Мне не кажется это особенно смешным.
- Нет? А Виньоле, я думаю, показалось бы. Контекст, в котором оказались его детали, его бы развеселил.
- Вас не смущает прогнозируемая реакция коллег? Все же у нас принято, чтобы решение было органичным, чтобы фасад выражал то, что внутри, чтобы все это как-то было согласовано...
- А мы очень последовательно придерживаемся этих принципов. Сейчас дом изнутри - это просто пустые пространства. Ни стен, ни отделки, ни планировки - пустота, ограниченная бетоном. Эта пустота - очень дорогие квартиры, очевидно, что каждый, кто купит здесь площадь, пригласит дизайнера. Каждый дизайнер самовыразится и поможет выразиться индивидуальности заказчика. Кто-то в классике, кто-то в стиле звездных войн, кто-то в стиле парка юрского периода. Таланты наших коллег, дизайнеров интерьеров, как вы знаете, неисчерпаемы и непредсказуемы. Ну и что это все будет вместе? Коллаж. Так что у нас фасад очень точно выражает содержание дома.
- То есть при всей классичности ваших деталей вы не являетесь сторонником классики?
- В буквальном смысле слова - нет. Но я думаю, что мы продолжаем классику в более общем смысле.
- Что вы имеете в виду?
- Коллаж - это ведь принцип современного искусства. И, скажем, вы заходите на выставку современного искусства, и иногда бывает, что там не все нравится. Скажем, мадонна с младенцем, нарисованная слоновьим навозом, если вы помните, в прошлом году в Нью-Йорке вызвала большие нарекания со стороны мэра города, господина Джулиани. Эта реакция, как вы, критики, тонко отметили, свидетельствует о некоторой неразвитости вкуса мэра, но я позволю себе предположить, что это задело не только мэра. Что, разумеется, является частью стратегии современного искусства.
Но архитектура, она если и должна задевать, то как-то по-другому. Наш дом может задевать коллег, и задевает. Но не жителей. Для них это должен быть очень красивый, парадный дом с превосходными деталями, продуманной композицией, прекрасным чередованием пространств. И многие его именно так воспринимают. Например, покупатели квартир - их мнение, конечно, менее значимо, чем мнение критиков, но нас, как ни странно, радует эта оценка. Архитектура, на наш взгляд, прежде всего должна быть позитивна. Она должна доставлять удовольствие тем, кто в ней живет. И вот в этом я, пожалуй, вижу определенную связь с классическими архитектурными принципами.

Григорий Ревзин. СТРОЙКА. ДОМ «ПАТРИАРХ». «Проект Классика», № 2 (2001) 

мнение критики

Алексей Тарханов:

В Музее архитектуры имени Щусева прошла очередная выставка одного проекта. По совету трех экспертов музей принял в свою коллекцию дом "Патриарх" архитектора Сергея Ткаченко.
Критикам я не удивляюсь. Они уже говорили мне о доме архитектора Ткаченко как о явлении отрадном - на фоне других богатых московских домов. Отмечали иронию деталей, смелость цитат (вроде парафраза башни Татлина на крыше) и даже некоторую антибуржуазность, насмешку над стереотипами новорусского жилья. Тут, правда, критики напоминали старичка из анекдота, которого владелец проезжего "мерса" неожиданно назвал на "вы" и по фамилии ("для вас, Козлов...").
Прислушивался я больше к моему неархитектурному приятелю, который отказывался вычленять произведение господина Ткаченко из общего потока московского, как он выражался, "хрякостроя". Когда "Патриарху" выдали билет в музей, я решил проверить себя и посмотреть на этот дом не в музее на Воздвиженке, а прямо на месте, на углу Патриарших прудов.
Долго стоял я на углу Патриарших прудов, задрав голову и глядя на строение, окрашенное веселым желтком. Рассматривал четыре разных фасада. Такое бывает, если автор хочет точнее вписаться в участок. Но получается совершенно даже наоборот -- не вписаться, а -- выписаться. Со стороны Патриарших угол закруглен и вынесен над тротуаром этакой начальственной челюстью, волевой, но одновременно и несколько отвисшей, с явным вторым подбородком.
Странные волюты над грубыми пилонами, картонные по виду и бетонные по содержанию, украшают фасад по Малой Бронной. Со стороны Ермолаевского переулка "Патриарх" белыми зубками вгрызается в соседнее здание -- отличный дом архитектора Маркова, который он построил в 1913 году для Московского архитектурного общества. Дом позаброшен и зарос травой, что вкупе с "Патриархом" неплохо иллюстрирует нынешнее состояние московского архитектурного сообщества.
С Садового кольца над тяжелым патриаршим низом появляется некая белоколонная призма, легким тычком повернутая под углом к Малой Бронной. Она каким-то боком врезается в пять круглых кондитерских ярусов, увенчанных железной конструкцией, в которой можно узнать татлинскую башню III Интернационала. Но можно и не узнать. А рядом черепаховый панцирь из металла -- чистый хай-тек. То есть там, высоко в небе над 11-м этажом "Патриарха", происходит бог знает что -- битва Масленицы с Великим постом. Думаю, на архитектурных советах отцы города чесали в репах, улыбались и говорили: "Ну ты, Сергей Борисович, учудил, ну ты юморист просто".
Такое впечатление, что архитектор долго томился в седьмых помощниках, тер мастеру китайскую тушь, суку его жены выгуливал по дорожкам "Суханово" и вдруг дорвался. В последней стадии чахотки получил заказ, дневал и ночевал на лесах, пытаясь допеть свою лебединую песню, и умер в больнице, неузнанный, оборванный и пахнущий хомяком. Как сосед его по выставочным залам великий фантазер Антонио Гауди. Так вот, ни то ни другое. Позади -- дай бог каждому, впереди -- дай бог каждому, солидный дяденька, руководитель мастерской, в "Моспроекте" не на последнем счету.
Ну почему же тогда новый экспонат Музея архитектуры выглядит шедевром кондитерского искусства? Гордым и величественным бисквитным тортом с орехами, который несли, но не донесли и немного помяли. Сверху его припекло летнее солнце, и он отчасти потерял форму и белым кремом пилястр стекает понемногу на мостовую.
"Патриарх" -- диковат, но сам по себе не хуже и не лучше рядового московского "хрякостроя". Чудовищным его делает только расположение. Золотая валюта района -- вид на пруды и сквер, а вовсе не вид с Патриарших на дом архитектора Ткаченко, как это теперь получилось. Вокруг Патриарших вообще-то нет архпамятников, все дома здесь довольно тупые -- но ни один не производит такого вызывающего впечатления. Вот ровно по диагонали стоит убогий, построенный под гнетом хрущевской "борьбы с излишествами" кирпичный дом. Если посчитать этажи, он тоже окажется не маленьким. Но такого бенефиса в небе над Москвой не устраивает.
Тут вспомнишь трех критиков-экспертов и начнешь искать в доме обещанный антибуржуазный авторский месседж. Единственный найденный я бы сформулировал так. Патриаршие пруды -- особенное место в Москве, в некотором роде наша пляс Вандом. Своим произведением автор ясно говорит: клал я на ваши Патрики с пятнадцатого этажа. И это вместо того, чтобы построить спокойный грамотный дом плечом к плечу с тихими соседями -- большего здесь и не требовалось.
Я не хотел бы, чтобы эту статью восприняли как протест против передачи здания музею. Наоборот, я присоединяюсь к группе экспертов и настоятельно прошу сдать "Патриарх" в музей -- как можно скорее и с концами.

Алексей Тарханов. ШАГИ ХРЯКОСТРОЯ. ДОМ «ПАТРИАРХ» СОЧЛИ ДОСТОЙНЫМ МУЗЕЯ. «Коммерсант», 02 июля 2002
http://archi.ru/press/tarkhanov/komm020702.htm

Егор Ларичев:

На этой неделе самую одиозную из недавних московских построек торжественно признают музейной ценностью.
На пересечении Ермолаевского переулка и Малой Бронной, на углу у Патриарших, год назад появился дом, названный его создателями «Патриархом» (автор проекта - Олег Дубровский из архитектурной мастерской Сергея Ткаченко). Десятиэтажное здание яичного цвета венчают круглая колоннада под игривым куполом и воткнутый рядом металлический ажурный шпиль, которые прекрасно просматриваются с Садового кольца. Пафосного «Патриарха» невозможно не заметить. Его и заметили: ни одно архитектурное сооружение последнего времени не вызывало большего возмущения в профессиональной среде. Здание уже презрительно прозвали «тортом», и споры теперь идут лишь о том, какой это торт - бисквитно-кремовый или безе? «Патриарху» впору вручать приз зрительских антипатий. И тем не менее дом признан достойным коллекции Музея архитектуры.
27 июня дом торжественно «сдадут» в музей Елена Гонсалес, Барт Голдхоорн и Николай Малинин, кураторы музейной программы «МуАр проект. Строение №...». Задача программы - пополнять коллекцию МуАра проектами лучших современных зданий. На сменяющих друг друга каждый месяц выставках (очередная, посвященная «Патриарху», как раз и откроется в этот четверг) показывают проектную документацию и фотографии выбранных кураторами зданий, потом все материалы на компакт-диске поступают в архив музея.
Затея трех кураторов изначально казалась странной. Во-первых, сложно каждый месяц находить интересный дом при нынешних количестве и качестве строительства. Во-вторых, в МуАр ведь передаются только что отстроенные, «неоперившиеся» здания, хотя обычно билета в музейную вечность ждут десятилетиями. А тут из строительной грязи да в музейные князи. В князи, потому что дом, попавший в музей, автоматически считается событием в архитектуре. Так что «Патриарх», который станет героем выставки. «Строение № 12», теперь заслуживает серьезного, а не народно-кулинарного анализа.
Начнем с истории дома. Как говорили древние, ab ovo - «с яйца». И в самом деле, сначала на месте «Патриарха» та же мастерская Сергея Ткаченко предполагала построить двенадцатиэтажный дом в форме яйца с округлыми «французскими» балкончиками и декором, пародирующим стиль барокко. Дом вызвал бы настоящий фурор: жители Патриарших могли оказаться свидетелями настоящего коровьевского фокуса, а Москва - залихватского архитектурного жеста. Проект был даже близок к согласованию, но дело происходило после финансового кризиса 1998 года. Инвестора не устроили потери в площадях, продиктованные сложной формой здания. «Яйцо» постепенно трансформировалось в ступу, потом - в цилиндр, занимающий всю площадь выделенного участка. Ну а дальше округлые стены выпрямились - и появился «Патриарх». В его структуре от «яйца» осталось только легкое сужение к верху - оно обеспечивает «инсоляцию», то есть дает положенное количество света тем жильцам «Патриарха», чьи окна выходят в узкий переулок.
Дом-яйцо планировался как сверхэлитное жилье для тех просвещенных состоятельных людей, которые тяготеют к жизни в объекте современного искусства. Но основной корпус «Патриарха» представляет собой вполне утилитарную форму, традиционный и аляповатый декор которой вызывает резкое неодобрение архитектурной общественности. А от «искусства» остались витающие над городом колоннада-ротонда и шпиль-башня. Они очень странны.
Зависая над крышами низкорослых серых домов Садовой, эта бессмысленная пара выглядит совершенным фантомом. Блестят нездешней позолотой коринфские капители колонн, изумляют вязью металлоконструкции. Под куполом ротонды вскоре должны встать скульптуры, изображающие заказчика «Патриарха», его архитекторов и даже жильцов. Просто небесный замок, парящий в московском небе!
Но при приближении к «Патриарху» красота рассеивается как мимолетная греза. Пересечение Ермолаевского и Бронной совершенно задавлено циклопическим телом самого здания, явно втиснутого не на свое место. Это банальнейший элитный дом с гаражами, банями и бассейном, целиком находящийся во власти инвестора. То есть построенный на крошечном участке согласно законам рынка. Здание грозит лопнуть от обилия начинки, выпирающие балконы заставляют его буквально трещать по швам. В лучших традициях лужковской архитектуры «Патриарх» следует принципу «контекстуальности», то есть пытается делать уступки и реверансы окружающим его домам. В результате выглядит еще более нелепым и растекающимся. Бесформенная жилая амеба в классицизирующей шапке-ротонде и шпилем в лапе. Здание с «раздвоенным» характером - классический случай архитектурной шизофрении. Случай, достойный скорее архитектурного медика или даже патологоанатома, нежели архкритика.
Так почему же «Патриарх» попал не в анатомический театр, а в Музей архитектуры? Потому, утверждает один из кураторов программы «МуАр проект» Елена Гонсалес, что этот дом - «событие, выходящее за рамки архитектуры». Но если взглянуть на список последних строений, принятых в коллекцию МуАра, становится ясно, что куратор несколько лукавит.
Просто в пределах МКАД ресурсы программы оказались исчерпанными. Сначала «подаренные» музею здания представляли собой полноценные московские арх-объекты: жилые дома, магазины, банки и школы. Но постепенно начались явное «мельчание» построек и кураторские «выезды на природу». В МуАр попал ресторан-причал Александра Бродского «95 градусов» на Пироговском водохранилище - прекрасный, но камерный и очень хрупкий с виду. Потом частный жилой дом в Горках-2 от Юрия Григоряна и бюро «Меганом». Последний объект - вообще иногородний рекрут: «Строением № 11» стало нижегородское здание торгово-офисного центра «Планета ИКС», спроектированное мастерской Виктора Быкова.
Переход кураторов к «младшим» архитектурным жанрам и выезд из Москвы явно связаны с отсутствием в столице новых крупных объектов, которые были бы достойны Музея архитектуры. А если нет достойных и качественных, пусть будут хотя бы вызывающие. Добро пожаловать в МуАр, господин «Патриарх»!

Егор Ларичев. ВЗЯТИЕ «ПАТРИАРХА». «Еженедельный Журнал», 21 июня 2002
http://www.guelman.ru/culture/reviews/2002-07-01/Larichev210602/

Марина Хрусталева:

Патриаршие – место, известное свойством провоцировать непредсказуемые события. Когда-то на пустующем углу Малой Бронной и Ермолаевского переулка планировалось устроить мемориальную булгаковскую зону. Genius loci распорядился весьма предприимчиво и заполнил свободный «кубик» постройкой, почти вдвое превышающий его очевидный объем. До середины высоты это вполне добропорядочное здание с регулярными французскими балконами, спаренными полуколоннами и полукруглыми эркерами по углам. После карниза, венчающего шестой этаж со стороны Малой Бронной, начинается странное: плоскость стены уходит внутрь, угол подпрыгивает раскрепованным фризом, а откуда-то изнутри начинает уступами вырастать башня. Две почти симметричные башни, появившиеся уже в ранних эскизах, под воздействием места мутировали совершенно по-разному. Ближняя, венчающая ротонду, напоминает слоистую крышечку от шкатулки. Дальняя, завершающая вавилонски-борроминиевский аккорд, из барочного восьмерика с люкарнами постепенно волею обстоятельств превратилась в некий парафраз на тему башни Татлина.

http://www.sbtkachenko.com/arch/main.nsf/publicall/03-2006-1-11-862925.html

Владимир Пирогов, заведующий сектором Управления охраны памятников Москвы, член Экспертно-консультационного общественного совета (ЭКОС) при главном архитекторе Москвы:

- Советские архитекторы в 70-е годы, проектируя панельные дома, "наголодались" и сейчас набросились на все возможные стили, допуская дикую эклектику.
- Постмодернизм?
- Ну можно и так сказать: Образец современной архитектурной всеядности - высотный дом у Патриарших прудов, на углу Большой Бронной и Ермолаевского переулка. Маститый архитектор Сергей Ткаченко словно учуял свободу и попытался "впихнуть" в этот дом всё, что он знает, - от классических фронтонов и "сухариков" (балочек под карнизом) до башни Татлина на крыше и резкого сочетания в плане круга и квадрата. При этом он как будто не обращал внимания, что дом поставлен в исторической среде.
- Как же такое оказалось возможным? Разве проект не утверждался по всем инстанциям?
- Да, проект дома на Патриарших с татлинской башней на крышей тоже, как и все крупные сооружения в центре, проходил Совет при главном архитекторе, в который входят руководители Мастерской по планировке центральной зоны Москвы, и прошел. Ведь совет не проверяет проекты с точки зрения вкуса. Он проверяет только, не нарушит ли дом визуальные связи, не перевесит ли. А Садовое кольцо до такой степени уже застроено высокими домами, что там сложно что-либо серьезно нарушить. На этом отрезке сложилась трехточечная доминанта: высотное здание на площади Восстания, гостиница "Пекин", и вот теперь посередине появилась эта башня, заключив это пространство в треугольник. Может быть, это и не плохо с градостроительной точки зрения.

Михаил Визель. КТО РАЗРЕШАЕТ УРОДОВАТЬ ЦЕНТР МОСКВЫ.  Gazeta.ru, 13 апреля 2003

Сергей Дудин:

[…] Патриаршие пруды - исстари одно из самых любимых и почитаемых мест в Москве. Правда, возникает вполне закономерный вопрос - почему пруды, ведь всем известно, что там лишь один пруд? Дело в том, что когда-то место это называлось Козьим болотом. В XVII веке там возникла усадьба Патриарха всея Руси, а на месте осушенного болота разбили три пруда. Кстати, память именно о трех прудах сохранилась в названии Трехпрудного переулка, воспетого романтической и трагической Мариной Цветаевой: «В переулок спеши Трехпрудный, эту душу моей души...» В одном из домов по этому переулку она когда-то родилась. От дома, к величайшему сожалению, ничего не осталось.
В начале девятнадцатого века два пруда засыпали, Бог уж знает почему. С 1932 г. по 1922 г. пруды назывались Пионерскими. Для коренных москвичей пруды так и оставались Патриаршими. Бессмертный гений Михаила Булгакова овеял эти переулки сказочной романтикой и всякий, кто садится на скамью в знаменитой аллее, надеется увидеть фигуру таинственного Воланда... Хотя во времена Булгакова места эти выглядели несколько иначе, и нет уже трамвая, унесшего жизнь не верившего в судьбу Берлиоза, да и многих домов...
[…] Представьте себе радость господина Преображенского, если бы ему довелось увидеть новый дом на Патриарших прудах, который так и называется – «Патриарх». Да, история знаменитых прудов не заканчивается приключениями булгаковских героев, чудеса продолжаются! Ибо как еще, если не чудом можно назвать этот уникальный в своем роде дом-дворец. Такое даже булгаковскому профессору не снилось!
Все в этом здании указывает, что главной задачей его создателей является желание украсить столь полюбившееся москвичам историческое место. Несмотря на внушительные размеры и оригинальную архитектуру, дом удивительно удачно вписался в паутину близлежащих переулков, с их, прямо скажем, не крупными зданиями. Хочется подчеркнуть, что угловое расположение дома всегда требует особого подхода именно к проблеме архитектурного дизайна угла. Взгляните на так называемый " доходный дом Нирнзее", что в Трехпрудном. Там архитектор выделил угол дома с помощью своеобразного и очаровательного "скворечника". "Фонари" украшают углы и многих других домов в этом районе. И наш герой гордо возвышается на углу Ермолаевского переулка и Малой Бронной улицы, аккурат возле того места, где пролитое Аннушкой масло сыграло с главой МАССОЛИТа чрезвычайно скверную шутку. Величественный дом словно царит над своими маленькими собратьями, как подлинный патриарх.
Сколь бы ни современным и модным были стили модерн или хай-тек, они не вяжутся ни с названием дома, ни с домами, окружающими «Патриарха». Поэтому архитекторами Олегом Дубровским и Сергеем Ткаченко был выбран пышный так называемый российский имперский стиль, в свое время призванный увязать европейскую архитектуру знаменитых Растрелли и Росси с византийской роскошью, присущей царским и боярским палатам. Главный вестибюль оформлял знаменитый дизайнер Жак Гарсия, создатель интерьеров для парижской резиденции султана Брунея. Мозаичные мраморные полы, колонны, потолки с изысканной лепниной, изумительные люстры, ковры - все это навевает несколько ностальгическую грусть по давно ушедшим временам богатства России. Но и не может не вселить сладостной надежды по поводу ее будущего, раз видишь такую красоту перед глазами! Можно было бы многое рассказать об удобствах проживания в этом доме, но остановлюсь лишь на некоторых. На первом этаже разместятся бар, конференц-зал, бассейн с подогреваемым мраморным полом, сауны - есть, где принять гостей и развлечь их. Не вечно же нам забиваться на кухню!
Специально обученный персонал предоставит самые разнообразные услуги: от массажа и уборки квартиры, до доставки на дом обедов, авиабилетов и обслуживания каминов. Да-да, в каждой квартире есть настоящий камин. К новейшим удобствам относится гараж - просто нажимаешь на кнопку и машина отправляется на отведенное ей место. Из квартиры в бассейн можно попасть на специальном лифте из холла на вашем этаже. Вообще, автоматизация в доме, что называется, "на должном академическом уровне" - по желанию владельцев квартир планируется установить везде систему "интеллектуальный дом", когда все в квартире можно включить и выключить с помощью пульта с сенсорным управлением (на экране пульта - план квартиры со всеми подробностями, достаточно лишь к нему прикоснуться). Предполагается, что владелец жилья от ненужных ему видов услуг может и отказаться - в рай, как известно, за уши не тащат. Но, наверное, будет очень обидно жить в таком доме и не пользоваться плодами цивилизации... Тем более, что предполагаемая плата за комфорт планируется от 2,5 до 3,5 у. е. в день. Остальные коммунальные платежи - как в любом другом доме.
Дом будет сдан уже в декабре этого года, и нельзя не позавидовать его будущим обитателям. Посети Воланд Москву в эти дни, он бы не упустил возможности полюбоваться нашим удивительно похорошевшим городом с прелестной башенки, венчающей новое решение "жилищного вопроса", который нас, по его мнению, когда-то испортил...

Сергей Дудин. ПАТРИАРШИЕ ПРУДЫ ХХI ВЕКА. «Квартира, дача, офис», 1 июня 2001

Ольга Кабанова:

[…] Каких только домов в Москве за последние годы не построено, кажется, нет сил и удивляться, но «Патриарх» - многоэтажный, пышный, обильно декорированный, украшенный диковинной башней, залетевший на крышу явно из другого текста - наглядный образец новорусского и новомосковского стиля встал почему-то куском торта в горле, который проглотить нет никакой возможности. Ну не переваривается он, хотя есть в городе дома покруче, помассивнее, побогаче, попредставительнее. Кажется, что такие важные дома должны строить для богатых и чванливых полысевшие циничные дядьки, без фантазии, культуры и привычки оглядываться на мировую архитектурную моду. Такие если и смотрят вперед, то только в спину вышестоящих личностей и организаций.
Но "Патриарх" родился в одной из лучших московских архитектурных мастерских - мастерской С. Ткаченко - и придуман был молодой, веселой, совершенно "продвинутой" (самоопределение) и модно стриженной командой, на счету который было уже несколько стильных и современных московских зданий. Возглавляет эту уже не только подающую, но и оправдывающую надежды бригаду Олег Дубровский, позитивным взглядом на жизнь, спокойной бодростью и обаянием напоминающий актера и режиссера Сергея Бодрова (младшего).
История появления "Патриарха" в изложении Дубровского такова. После дефолта, до которого бригада работала в "Моспроекте-2", трудно стало с заказами, поэтому все возможные проекты зданий в центре требовали делать "проходными" - то есть с башенками, украшениями и прочими историческими пышностями. Начальство хотело делать так и только так - хоть плачь, хоть смейся. Именно в это печальное время, то ли от отчаяния, то ли от злости, дом в общих чертах и нарисовался. Решено было смотреть на проблему весело - в эпоху не у нас царящих высоких технологий использовать рабский труд и сделать вещь до смешного рукотворную, с вавилонской башней на голове, с колоннадами и куполами. Такой принципиальный дурдом. Предел абсурда. Потому что скучно ставить здание уже совсем никакое. Да, оно высится над Патриаршими и давит. Но если заказчик захотел столько этажей, то уж точно столько и будет. В общем, на социальный (или начальственный) заказ решили ответить сполна. Так герой Сергея Бодрова (младшего) прямо сформулировал текст, который в народных головах только складывался. Кто отнесся к его речам со смехом, кто-то ну очень серьезно - с негодованием и испугом.
Над выстроенным желтым "Патриархом" смеются мало, все больше негодуют. Причин тому несколько. Не последняя в том, что не все архитектурные задумки были воплощены в жизнь. И дерзкие и не очень. Не очень - от недостатка средств: белым камнем не выложили фасад, столярку сделали неаккуратную, башню не выстроили большую двухобъемную, словно колокольню, отчего дом выглядит несколько бутафорски. Ну а дерзкие идеи - забетонировать, например, пруд под элитную парковку, а на оставшихся площадях выстроить крытый рынок - легко было оставить без внимания. Потому как на пруду все равно должны были выстроить мощный памятник Булгакову, в состав которого входит многометровый примус, шагающий в воду, и водруженная на постамент скамейка, на которой сидит бронзовый писатель. Куда уж круче.
Другая причина непрочитанности "Патриарха" рядовым архитектурным потребителем в том, что шутить и устраивать провокации в нашем городе трудно. И не потому, что их не знает история современной архитектуры (она их знает, и московская тоже), а потому, что на полном серьезе и с большим пафосом здесь построено много совершенно уморительных зданий, гораздо больше похожих на злую шутку и неуместную провокацию. Тут ситуация аналогичная с национал-большевизмом, который при всей лимоновской крутизне никогда не превзойдет безумством чистых сердцем и головами ампиловских сторонников. Так, "Патриарх" вполне сравним, например, с новым зданием школы Галины Вишневской. А оно строилось без всякой насмешки очень не молодыми и серьезными людьми. Зато недалеко от школы, на Остоженке, построен московский вариант одного из самых знаменитых барселонских домов Гауди - ну совершенно уморительный, настоящая пародия, чистый кич. А "Патриарх", видимо, слишком большой, дорогой и величественный, чтобы над ним можно было легко посмеяться. Да и квадратный метр в его обширных квартирах стоит не шуточно.
Другое соображение, которое приводят недовольные "Патриархом": мол, место это особое, московское, с культурной традицией. Но что хорошего можно ждать от места, про которое однажды было написано, будто там то ли сам черт, то ли его приспешник на лавочке сидел и шутил самым неприятным образом, и многие люди в это поверили, как в реальность. В общем, не чистое это место.
Отвечая на нападки коллег, архитектор Олег Дубровский не раз говорил, что невозможно делать из Патриарших прудов заповедник. Изменилось оно, и жители его изменились. Архитектура просто честно отражает эти изменения. Ведь никто всерьез не покушается на рейтинговые телепередачи, выходящие за рамки приличия, раз их любит зритель. Правда, еще Дубровский с удовлетворением замечает, что заказчик сегодня хочет строить по-современному, и больше таких домов, как "Патриарх", в его жизни не будет. Отшутились. Так что, может, нечего на архитектора пенять, коли не он заказывает застывший шлягер.

А что Вы думаете об этом?

Даниил Дондурей, главный редактор журнала "Искусство кино" (живет на Патриарших):

-  Мне кажется, что это бутафорское, из папье-маше здание - фальшак. Старомосковское, патриархальное место, которое хранит много коллективных мифов, место общенародной памяти получило дом, который мог бы быть уместен только в Арабских Эмиратах. Он похож на торт с прокисшими сливками, который нельзя съесть без ущерба для здоровья. Это настоящий позор. Пошлейшее смешение разных стилей. Это хуже телесериалов, уродующих сознание населения огромной страны. Телесериалы быстро забываются, а дом на десятилетия перед вами.

Наталия Сиповская, главный редактор журнала "Пинакотека" (работает на Патриарших):

- Москва, я считаю, сожрет все, такой это плазменнообразный город. Съела же она Церетели. Но этот дом меня потрясает. Он ужасно неприятен: богатый, претенциозный, неуклюжий, на крыше - юбочка. Как будто люди, не умея обметывать швы, решили соорудить манто с кружевами.

Анатолий Смелянский, доктор искусствоведения (живет на Патриарших):

- Да, это заметный дом, с такой смешной башней Татлина на крыше. Полет новорусской фантазии. Он меня не раздражает, хотя знаю, что многие его просто ненавидят. Он огромный, торжественный, смотрится как такое чудо-юдо и организует пространство вокруг. Но ведь место это страшно архитектурно загажено - здесь есть и дома начала века, и такие серые бессмысленные цековские коробки. Так что он не портит и не разрушает ландшафт.

Ольга Кабанова. НА УГЛУ У ПАТРИАРШИХ. «Известия», 13 марта 2002
http://izvestia.ru/culture/article15613

Кирилл Асс:

[…] Но вот мы видим жилой дом «Патриарх» мастерской С.Ткаченко на углу М.Бронной и бывшей улицы Жолтовского.  И что раскрывает перед нами эта постройка? Необозримое перечисление неточностей, непопаданий в мас¬штаб, нелепостей. Рассмотрим пристально этот курьез.
Начнем с главного, с тела здания, его массы и формы. Что заставило архитекторов построить в этом месте тринадцатиэтажный дом? К этому не подталкивали ни довольно просторный участок, ни окружающие дома, ни логика развития фронтов пересекающихся улиц. Ценной чертой этого уголка Москвы всегда была покойность, недаром это один из самых дорогих районов. Неправильный четырехугольник из пяти-семиэтажных зданий ограничивал пространство, плавно сходящееся через густую зелень сквера к кульминации всего района - глади Патриаршего пруда. Над ним на юге возвышается желтый жилой дом 40-х годов, благородно асимметричный, венчающий своей колоннадой всю композицию квартала, и построенный, очевидно, не без умысла и с толком.
Теперь в дальнем углу этого четырехугольника вызывающе торчит дом «Патриарх», чье завершение, как будто в испуге, что его могут случайно не заметить, архитекторы украсили сразу двумя «пространственными композициями». Дом, в сущности, вовсе лишен четкой формы - вялые искривления, неясные намеки на какие-то фигуры, дробность декора, - все противоречит массе здания, словно оно и стесняется своей величины, и гордится ею, словно самая рослая ученица в классе. Здание вытягивается к пересечению улиц, тщетно пытаясь присвоить себе все пространство пруда. Нет никакого уважения к соседям по кварталу: дом бывшего Московского архитектурного общества арх. Маркова пренебрежительно оттерт в сторону, чего уж говорить о прочей «рядовой застройке». Так ровный и уравновешенный периметр Патриарших прудов внезапно бестактно разрушен. Зачем? Только лишь по прихоти клиента? При нынешних ценах на жилье в этом районе такая высота совсем необязательна - ведь квартиры все равно расхватают за любые деньги!
Может быть, эта форма вызвана внутренней потребностью здания? Присмотримся к нему поближе. Увы! Мы сраэу вынуждены заметить, что внутренних мотивов для внешнего выражения у здания такого типа в принципе быть не может - ведь это shell & core, пустая коробка. Так что приходится смириться с тем, что сложносочиненная композиция фасадов - лишь плод фантазии архитекторов: ведь на внешние воздействия внимания они не обратили, а внутренних у здания нет.
Но раз нет мотивов, есть хотя бы необходимые элементы. Когда-то грустно шутили, что окна - главный враг фасада. Едва ли в нашем случае можно сказать точнее. Казалось бы, чего ж проще, чем, не имея никаких помех (раз планировок нет), прорезать окна правильных размеров? Но рука архитектора дрогнула - и проемы один другого неприятней. И дело не только в пропорциях - ужасны заполнения. Что помешало хотя бы рамы и фрамуги сделать соразмерными самим себе? Зачем вертикальные членения чуть ли не в пять раз толще горизонтальных? Либо это какой-то нелепый замысел, либо просто недопустимое безразличие к своей работе. Окна выполнены как своего рода французские балконы. Или притворяются ими, снизу не различить. Решетки внимательно нарисованы, но кажется, что потерялся карандаш, а под рукой был только уголь. Какой контраст с соседним домом, где так трогательна вязь балконных ограждений. Под окнами на закругленном углу дома решетки вдруг от фасада отогнулись, потеряв уже всякий смысл. Декоративность в себе. То же и везде, как будто архитекторов волнуют лишь какие-то отдельные отрывки здания, и оно никак не сложится в законченную мысль, отточенную во всех отношениях.
Руководитель проекта С.Ткаченко в беседе с Г.Ревзиным  в журнале «Проект Классика» говорит об «элементе, может быть, шутки,... иронии», проявленных в применении деталей, о «дистанции», создаваемой иронией. Жаль, что дистанция так мала, что ее и не видно. Умелое использование изысканного декора может помочь скрыть недостатки пространственной композиции, вызванные непреодолимыми условиями постройки или неловкостью архитектора, чему немало примеров мы находим в прошлом. Избежание декора в свою очередь обнажает все внутренне присущие черты строения или интерьера. Но здесь декор либо использован неуместно, либо ужасно нарисован, и он не только не маскирует безнадежную диспропорциональность, но наоборот, акцентирует ее, делая вульгарность постройки вопиющей.
Искусствовед Г.Ревзин восхищен качеством изготовления деталей. Но где они? То, что достается несчастному прохожему - жалкое подобие деталей. Гигантские нерасчлененные колонны на первом этаже в рваном ритме переступают перед нами, грозя задавить. Глубокая глотка подъезда выворачивает губу над головами зрителей, отделанную изнутри убогим реечным потолком. Вот что мы видим перед собою. Поднимем глаза. Еще несколько деталей наваливаются на нас - некие подобия модульонов огромного размера свисают с фасада. Тут и там разбросанные схематические русты вяло обозначают агрессивность.
Скорее прочь от этого опасного соседства! Посмотрим, встав в стороне. Ввысь устремляются все учащающиеся ряды пилястр. Но что же режет глаз? Пилястр тьма - и все ужасно низкие, и капители лишь небрежно набросаны. Шаг пилястр отчего-то сбивчив. Между ними намеки на карнизы. Намеки, к сожалению, грубы. На десятом этаже, кажется, чертить карнизы надоело, и пилястры, сохраняя толщину, вдруг стали втрое выше. Над ними, в недосягаемой для зрения выси, кажется неплохо нарисованный антаблемент. Отчего-то он замусорен модульончиками, и к тому же внезапно раздается, чтобы дать на повороте место уже совсем неразличимым с земли часам.
Над этим всем парит ротонда, чей ордер без прикрас срисован у Виньолы (который, кстати, почти ни разу на практике своего «правила» не придерживался), и чьи колонны при этом лишены сужения. Однако ротонда оказывается вовсе не ротондой, а какой-то невозможной в плане изогнутой фигурой, по которой антаблемент тянется без всякой раскреповки, как и не снилось мастерам барокко. Фигура эта ко всему покрыта теми самыми двумя «композициями» из условно нержавеющей стали. Одна из них имеет прародителем раковину моллюска, а вторая представляет собой пародию на башню Татлина. Весь дом окрашен кричащим желтым и белым, в подражание псевдотектонической «московской» окраске, отчего форма еще больше разрушается, ведь все, чем украшен фасад, не имеет никакого отношения ни к структуре здания, ни к его смыслу, и являет собой по сути совершенно абстрактный узор из разношерстных как бы «архитектурных» элементов, составленных самым невозможным образом.
Теперь, передохнув от наплыва впечатлений, попробуем понять о чем все это? Мы читали о превосходном качестве деталей. Но кроме качества ремесленной работы есть труд художника, который здесь опущен. И когда детали наконец готовы, их не мешало бы расположить на теле дома с достоинством и вкусом. И это тоже показалось излишним, как видно. Да и когда заходит речь о «погонаже», десятках пилястр и километрах карнизов, тонкая работа отменяется. Зато здесь есть высокомерное (во всех смыслах) презрение к «простому» человеку - вся красота «от Виньолы» - для дорогого клиента в поднебесье, или на заднем, «своем», дворовом фасаде, прохожие же пусть довольствуются оштукатуренными несущими столбами у подъезда - единственными действительно честными деталями этого здания, да сторонятся выезда с подземной стоянки.
С.Ткаченко говорил о «коллаже», «иронии» по отношению к так называемому московскому стилю. Но как издевка над «московским стилем» дом не удался, ведь он повторяет все компромиссы, присущие объекту насмешки. Здесь все прирожденные черты московской архитектуры 90-х представлены как на подбор. Выходит что-то вроде как «чижика съел». С.Ткаченко, как и почти все наши мастера, кажется, не видит чего-то главного - формы и пропорций, важнейшего взаимоотношения материала, детали и целого. Дом их совсем лишен. Точнее, эти отношения, конечно, есть, но на них попросту никто не обратил внимания. И это не может быть принципиальной позицией архитектора, потому что такой подход вообще выносит его за пределы поля архитектуры. И тогда уже ни к чему обсуждать детали, тонкость иронии и прочее. Это уже о другом. Но эта тема в цитировавшейся беседе не прозвучала. А ведь кроме нескольких аккуратных гипсов, есть все остальное, все то, что между ними. И в сущности, это «между» и есть главное в архитектуре. Важен не только профиль, но и то, по какой линии он идет. Важны не только капители, но и энтазис и интерколюмний. Важна плоть здания, а не только макияж. Важна точность. Важен такт. Важен вкус.
В конце концов, если архитектор достаточно тонок, чтобы ясно видеть недостатки московского строительства последних лет, то стоит ли тратить свое время и средства заказчика на монументальное хихиканье?

Кирилл Асс. ОБМАН ЗРЕНИЯ. «Проект Россия», № 24 (июнь 2002)


Евгения Микулина:

[…] Сталинским постройкам свойственна определенная гротескность - условная преувеличенность масс, деталей, образа. Этот гротеск - естественная реакция между невероятной архитектурой и стандартной средой, которую она призвана была преобразовать.
Интерпретацией этого мотива кажется дом «Патриарх» мастерской Сергея Ткаченко. Авторы его утверждают ироническое отношение к задачам профессии, ссылаются на Виньолу и заявляют, что рассчитывали насмешить великого теоретика пропорций своими тонко продуманными шалостями. Они хорошо знакомы с литературой, на которую опирались советские классики 1950-х.
Но если классика строится на иерархии «конструкция-тектоника-декор», то «Патриарх» - это антиклассика, здесь декор принципиально важнее всего остального. За невероятным количеством деталей буквально не видно дома: за карнизами, колоннами, балконами как будто нет стены, кажется, все возможные правила построения архитектурной формы нарушены.
А между тем, в облике этого дома многое как раз учтено. Он, например, пирамидален - по причинам функциональным (инсоляция) и эстетическим: его силуэт слегка напоминает и «высотки», и их прототип -  древнерусские шатры (тут и «литературное» имя дома отчасти материализуется). Фасаду него по вертикали трехчастный: есть «тяжелый» цоколь, нейтральная середина и облегченная верхняя часть. То есть вполне Жолтовский. И даже конструктивисты в нем слегка «наследили»: венчает конструкцию парафраз татлинской «Башни III Интернационала».
Выглядит «Патриарх» пиршеством архитектурных излишеств, вкус которого подпорчен многочисленными нарушениями рецептуры: так, например, все детали немасштабны, и все ряды ордера по вертикали центрального объема одинаковые. Ясно, что это как раз и есть архитектурные шутки, но пока разберешься, становится уже не смешно. Однако сам факт гротескного преувеличения связывает «Патриарх» со сталинскими прототипами, а осознанность и ироничность этого жеста выводят архитектуру на новый уровень. Это не плохо реализованное подражание классической традиции, но именно ее интерпретация, на которую всякий свободный творческий человек имеет полное право.
«Патриарх» - образец того, что получалось бы, будь декор подлинным признаком «сталинского стиля» - позиция, которой чаще всего придерживаются и критики моды на ретро, и ее адепты от коммерческого строительства. Но суть этого стиля - в трактовке объема, в характере членения масс, пропорциональных основах. Все три объекта этого номера показывают, что в существующей негативной практике «неосталинской» архитектуры ущербны не сам стиль и не идея обращения к нему, но неправильное понимание его характеристик и методологии работы с его приемами. И что создание «новой сталинской классики» сегодня - просто еще одна профессиональная архитектурная задача. Которую ничто не мешает выполнить хорошо.

Евгения Микулина. АЗБУКА КЛАССИКИ. «Проект Россия», № 24 (июнь 2002)

Георгий Кохтагoра:

[…] А теперь от общих рассуждений перейдем к конкретике и приблизимся к сaмой кровоточащей ране города — Патриаршим прудам. Здесь, на дне обезвоженного старинного пруда, все выворочено и перерыто. Кто-то хотел добуриться до костного мозга Москвы. На всю это садистическую хирургию, ерничая и исходя слюной, с угла Малой Бронной и Ермолаевского переулка взирает удивительное строеньице — новый жилой элитный дом, богохульно прозванный «Патриархом». И именно дом «Патриарх» можно назвать кульминацией и апофеозом «московского стиля». Эта ярко-желтая архитектурная истерика представляет собой угловое многоэтажное сооружение с маниакальным повторением на всю высоту его фасадов абсолютно одинаковых сдвоенных пилястр и таким же упрямым повторением остекленных полукруглых балконов, выдающих себя за эркеры. Громадина завершается юбилейным тортом из нескольких лепящихся друг на друга ротонд, в свою очередь увенчанных — о, боги! — неким парафразом "Памятника III Интернационалу" скульптора-авангардиста Владимира Татлина!… Отныне сей экстремальный архитектурный манифест виднеется отовсюду, смущая взор и потрясая воображение даже видавших виды аксакалов от архитектуры и искусствознания. К этому же необходимо добавить, что дом "Патриарх" есть творение зодчего Сергея Ткаченко. И подобных творений, конечно, не всегда настолько экзальтированных, в "новой Москве" можно обнаружить десятки, а то и сотни, и у всех имеются свои авторы, некоторые именитые донельзя

Георгий Кохтагoра. МОСКОВСКАЯ ХИМЕРА. АРХИТЕКТУРА ПОСЛЕДНИХ ВРЕМЁН. «Завтра», 7 января 2004